Л.Петрушевская. Сырая нога, или Встреча друзей

Л.Петрушевская. Сырая нога, или Встреча друзей
Москва, Изд-во "Искусство", 1989
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, октябрь 2005

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

НАТАША.
СЕРЕЖА, ее муж.
АННА НИКОЛАЕВНА, мать Сережи.
ОЛЬГА, подруга Наташи.
АЛЕША               |
АЛЕНА, его жена |
ВОЛОДЯ              |
ИРА, его подруга } друзья Сережи.
ДИМИТРИЙ          |
СОНЯ                  |
АНДРЕЙ, командировочный

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Кухня двухкомнатной квартиры. Наташа входит с Ольгой, Ольга в зимнем пальто,
в котором она остается до конца сцены.

Н а т а ш а. Ой, Олька, мне сейчас жутко некогда, ты говори, а я буду готовить. На несколько минут, ладно? Я даже открывать тебе не хотела, у наших у всех ключи, но я слабохарактерная, подумала, а вдруг плохая телеграмма, мало ли что... Хотя мама бы позвонила, если бы ей стало плохо. Хотя уже бы не позвонила. Все время думаю, она одна... (Пауза.) Ну, чего ты пришла? Во-первых, ты где пропадала столько времени?
О л ь г а. Сколько?
Н а т а ш а. Сама знаешь. Месяц или сколько? Ты же давно приехала.
О л ь г а. Я? Я недавно.
Н а т а ш а. Когда?
О л ь г а. Сегодня утренним рейсом.
Н а т а ш а. С улицы Кирова ко мне?
О л ь г а. Нет, из Воркуты.
Н а т а ш а. Ну, что? Привезла денег?
О л ь г а. А что, тебе нужно?
Н а т а ш а. Да, сегодня особенно нужно. Понимаешь? Как хорошо, что ты приехала. Сколько ты там заработала?
О л ь г а. Да рублей двести... или четыреста. Четыреста.
Н а т а ш а. Ну как хорошо. А у нас перед зарплатой ни копейки нет, в этом месяце сплошные дни рождения, погорели прямо. Я купила себе замшевый пиджак, нельзя было, но такой пиджак попадается один раз за всю жизнь, мягкий как тряпка. Внешне как тряпка, мягкая такая, ношеная.
О л ь г а. Дашь поносить на ответственную свиданку?
Н а т а ш а. Дам, дам... Слушай, устрой меня тоже в такую экспедицию, а? А то я все у мамы деньги выкачиваю. Слушай, там красиво?
О л ь г а. Не знаю. Я по сторонам не глядела. Головы не поднимала буквально.
Н а т а ш а. Ты мне даже можешь все не отдавать, только основное, пятьдесят рублей... и те двадцать пять. Можешь сразу?
О л ь г а. Могу.
Н а т а ш а. Ну как хорошо. А то нам сегодня позарез нужно было раздобыть хотя бы пятнадцать рублей. И ни копья! Срочно. И представляешь, Сережа полез к своей матери в шкаф, он умеет аккуратно, ножом, и вытащил у нее последние пятнадцать рублей. И вчера вытащил еще пять. На бутылку надо было, ездили на день рождения. Ей оставили два рубля. Но у нее завтра получка. Сегодня жратвы полно. Обойдется.
О л ь г а. У вас сегодня что?
Н а т а ш а. Да обычная Сережкина компания, веришь, надоели. Это его старая компания. Меня они не приняли.
О л ь г а. Почему?
Н а т а ш а. А я вообще здесь не хозяйка. Но приходится. Так что я тебя не приглашаю. Мало того что они меня не принимают, тем более мои подруги это мое собачье дело, так мне сказал Сережа, кстати, по твоему поводу. Когда ты надела мою мохеровую кофту, помнишь, и в ней ушла.
О л ь г а. Так я же забыла снять!
Н а т а ш а. Да, а я за тобой сколько бегала! Пока нашла тебя. Ты же от меня побежала!
О л ь г а. Ты так неслась, я прямо испугалась.
Н а т а ш а. Дело прошлое. Слушай, на тебе пальто какое, новое, что ли?
О л ь г а. Новое, но оно мне не подходит. Я хочу шубу.
Н а т а ш а. Какую?
О л ь г а. Тут по дешевке предлагают, мерлушка коричневая. Но такое дело, что забирать надо сегодня. А мне не хватает пятьдесят рублей. Нет, семьдесят пять. Приехала к тебе.
Н а т а ш а. Но ты же... ты что, мне сегодня не отдашь? Привезла семьдесят пять и увезла семьдесят пять? Слушай, тебе шуба, а нам водки не на что купить. Будет всего четыре бутылки на десять человек. А они свою норму знают. И потом, надо обратно вложить эти двадцать рублей его матери. Отдай хотя бы двадцать... Нет, двадцать пять. Ладно? Скажешь той тетке, что завтра донесешь...
О л ь г а. Это не тетка, а комиссионка. Выписала на полчаса. Приехала к тебе на такси.
Н а т а ш а. Зачем? Ко мне зачем?
О л ь г а. За деньгами. Дай мне эти семьдесят пять рублей.
Н а т а ш а. Ну как ты можешь? Как ты можешь? Ты издеваться приехала, что ли? Два месяца шлялась, приехала с большими деньгами, теперь ей еще одна шуба нужна. Нахалка, вот ты кто.
О л ь г а. Нет у меня никаких денег, дай мне взаймы, скоро пришлют.
Н а т а ш а. Я так и знала, что ты врешь.
О л ь г а. Я уехала до окончательного расчета. Моя Веруня заболела, там ночи темные, днем еще темней. Они пришлют.
Н а т а ш а. Как Веруня перенесла-то? Сумасшедшая, в такой мороз поволокла с собой маленького ребенка. Я тебе говорила! Нет, ей ребенок нужен в Воркуте. Как еще ты с ним на руках работала?
О л ь г а. Я не работала.
Н а т а ш а. Вот и я думаю, что ты все врешь. Что ты не работала. А что ты там делала, а?
О л ь г а. Я там Веруне папу отыскала.
Н а т а ш а. Замуж, что ли, вышла?
О л ь г а. Не совсем. Отыскала Веруниного папу, ясно? Моего единственного.
Н а т а ш а. Теперь алименты будешь получать?
О л ь г а. Да. Ему присудили отцовство.
Н а т а ш а. Как это?
О л ь г а. Были свидетельские показания. У меня.
Н а т а ш а. Смотри, а я думала, что ты беспомощная. А ты хваткая оказалась девка. Теперь сколько будешь получать?
О л ь г а. Теперь много.
Н а т а ш а. Слушай, в таких случаях кровь проверяют, да?
О л ь г а. Проверяли, брали у него.
Н а т а ш а. Смотри, ты уже на мокрое дело пошла. Все ради денег.
О л ь г а. Знаешь сколько у меня долгов? Все за мной ходят, как я приехала, теперь никто ничего ни рубля не дает. Не квартира прямо, а Смольный. Звонки, телефон, даже телеграммы. Вторично требую свои двадцать Харитонов.
Н а т а ш а. Ну а когда пришлют? И сколько?
О л ь г а. Должны, а когда и сколько, это двадцатого сто рублей. Вернее, сто тридцать.
Н а т а ш а. Смотри, сколько огребают на Севере!
О л ь г а. Дай мне полсотни.
Н а т а ш а. А на какие деньги ты пальто, интересно, купила?
О л ь г а. А это не мое, а соседкино.
Н а т а ш а. Соседка уже тебя одевает?
О л ь г а. Свое я вчера в ломбарде оставила. Выстояла очередь, сняла с себя, заложила, получила сорок рублей, выскочила в чем была, мороз, а тут как раз такси. Я с шиком проехалась.
Н а т а ш а. Тут же, конечно, коньяк с лимоном.
О л ь г а. Нет, тут было другое дело. Остановились, заскочила в магазин в одном халате, банку зеленого горошка, банку «Завтрак туриста». Подбегаю к продавцу, кричу: «Завтрак туриста» есть?» Он говорит: «Чего-чего?»
Н а т а ш а. И бутылку.
О л ь г а. И бутылку.
Н а т а ш а. Смотри, и о закуске позаботилась.
О л ь г а. Нет, это Веруне на обед. Мы с ней утром ели кое-как, так хоть обед. А дома приезжаю, соседка уже с Веруней забавляются, Веруня ей открыла, на стул забиралась. А я ей велела никому не открывать. Главное, на что ребенок польстился? Не поверишь. Не на конфетку. Прихожу, у Веруни рот измазан чем-то красным, на столе пустая тарелка. Соседка ей борща принесла. Ну, я тут же соседке долг отдала, десятку. А она мне свое старое пальто притащила, говорит, иди устраивайся на работу в приличном виде. Пальто в получку отдашь.
Н а т а ш а. Есть еще на свете добрые дураки.
О л ь г а. А если, говорит, пальто не отдашь, подам на тебя в милицию, чтобы у тебя отобрали девочку.
Н а т а ш а. Давно пора.
О л ь г а. Вот и она так считает.
Н а т а ш а. Ну и что, ты пошла устраиваться на работу?
О л ь г а. По моей специальности меня не возьмут. У меня знаешь что в трудовой книжке?
Н а т а ш а. Иди на завод.
О л ь г а. А я там в аварию попаду.
Н а т а ш а. Будут пенсию платить. Сто процентов. Трудовая травма.
О л ь г а. Это если без руки?
Н а т а ш а. А без двух рук вообще, представляешь? Какая роскошь?
О л ь г а. Двести процентов?
Н а т а ш а. Как тебе еще соседка пальто доверила такое светлое.
О л ь г а. А ее дочка у меня в детском садике была, в мою группу ходила. До сих пор ко мне кидается. Иду бутылки сдавать, а она в колени кидается: Ольга Николаевна!
Н а т а ш а. Вот это тебе и надо возвращаться в детский сад. Дети, смотри, тебя любят, оказывается.
О л ь г а. Да, очень любили. Слушались хорошо. У всех на головах ходят, в кровь друг друга разорвать готовы, а у меня тихо, «как вы так добились, Ольга Николаевна, мой прямо к вам рвется, домой не хочет». Вот она-то на меня и донесла, Изакова мамаша. Что я была в нетрезвом виде. Можно подумать, я ее ребенку Изакову повредила.
Н а т а ш а. Послушай, надо же не на работе пить! Ты что! Только после работы!
О л ь г а. Да у заведующей был день рождения, разве можно человеку отказать? В тихий час собрались, закусили супом, котлетами. А мне есть не хотелось. И пить-то было нечего. Был дружный такой коллективчик. Началось расследование, я никого не выдала.
Н а т а ш а. Ну нет у меня денег, нету! А ты ведь вчера сорок рублей огребла, между прочим.
О л ь г а. Десять рублей соседке, а она другой соседке похвасталась, и поехало. Только «Завтрак туриста» у меня не взяли. К вечеру зашла к приятелю на седьмой этаж, он говорит, денег нет, забирай моей сестры платье. Она богатая сволочь, не заметит. Я на нее сколько в своей жизни тратил, а она вчера пробки вывернула и спрятала, мы целый вечер с мужиками сидели при спичках. Он этого ей не простил. Опрокинули в темноте бутылку. Ну, все, а сегодня утром она ко мне приходит и говорит: или вы мне возвращаете платье, или вас заберут за банальную кражу.
Н а т а ш а. Ну верни его, верни!
О л ь г а. Куда вернуть, я его не брала.
Н а т а ш а. Какое платье?
О л ь г а. Она говорит, это ангорская шерсть. Пятьдесят рублей, причем рублями не возьмет, только платьем.
Н а т а ш а. У тебя есть голова на плечах?
О л ь г а. Я не брала. Он сам взял, а уже вечер, поздно, он к трем вокзалам поехал. Там в туалете платье удалось толкнуть.
Н а т а ш а. Но продавала ты?
О л ь г а. Меня там не было, ты что? Он и еще мужик, Виктор.
Н а т а ш а. В дамском туалете?
О л ь г а. В мужском! В мужском! Мужчины знаешь какие тряпичники, видят, задешево отдает человек, весь трясется, он еще дешевле предложит. Есть такие специалисты.
Н а т а ш а. Денег у меня нет, могу дать для Веруни одеяло. Мое еще, детское. Я его с собой сюда принесла, единственная родная вещь. Продать его нельзя, с него весь ворс сошел, но еще теплое.
О л ь г а. Давай. Я тебе его отдам в получку.
Н а т а ш а. И еще я Веруне заверну тут... Заливное я делаю... Наверное, еще не застыло... Но колбаски и сыру, рыбки возьмешь...
О л ь г а. Хлеба.
Н а т а ш а. Хлеба в доме нет, сама купишь.
О л ь г а. Ах да, у меня еще бутылка пустая есть.
Н а т а ш а. Но ты и скажи этой бабе, что это брат, мол, взял, ты была свидетель.
О л ь г а. А это ей еще лучше, она только и ждет его выселить, на него уже три заявления соседей лежат в милиции, причем организовала она. Она бы одна осталась в квартире.
Н а т а ш а. Надо достать деньги.
О л ь г а. Она деньгами не возьмет. Кричит, я это платье специально не носила, собиралась в нем на свадьбу к другу. Приодеться.
Н а т а ш а. Как же он на тебя мог сказать?
О л ь г а. Наверное, мог, они все могут.
Н а т а ш а. Но нет, нет у меня платья!
О л ь г а. У тебя мама, муж, ты работаешь, ты человек!
Н а т а ш а. Еще скажи, у меня мама мужа!
О л ь г а. А у меня никого!
Н а т а ш а. У тебя алименты!
О л ь г а. Нет алиментов! Нет!!!
Н а т а ш а. А моя мама мужа уже вчера заметила, что нет пяти рублей, и Сережу вызвала ночью: ты знаешь, твоя девушка поворовывает? Сережа: ты что, мама, какие дела, ты просто израсходовала сама не замечая, давай спать. Она всю ночь не спала, в чемоданах рылась, проверяла, что у нее пропало. Утром выходит: а где мои облигации? Сережа ей быстро нашел, за обоями. Все равно ходила, за сердце хваталась. А теперь ждет ее новый сюрприз, вообще там осталось два рубля.
О л ь г а. Возьми их мне!
Н а т а ш а. Тебя все равно в тюрьму сажают, тебя два рубля не спасут.
О л ь г а. Возьми мне, возьми!
Н а т а ш а. А она ведь помрет.
О л ь г а. Пусть! Смотри, сколько у вас еды. (Раскрывает холодильник.) Ой, и мяса сколько! Не помрет. Жадная какая.
Н а т а ш а. Ой, мне еще надо это все в духовку поставить! Целая нога! Ой, пошли, я тебе достану ее деньги. (Берет со стола нож, уходит с Ольгой.)

Сцена пуста. Может хлопнуть дверь. Входит через какое-то время Сережа. Он с сумкой, в которой угадываются четыре бутылки.
Ставит бутылку в холодильник. Ест со стола. Заглядывает в стол, в кастрюли, ищет хлеб. На ходу выкликает Наташу.

Н а т а ш а (издали). А!
С е р е ж а (продолжая искать). Наталья! Хлеб есть? Хлеба-то нет, что ли? (Заглядывает в холодильник.) Ты что, сейчас начнет собираться народ, а нога сырая. Уже сколько времени, ты знаешь?

Появляется Наташа с ножом в руке.

Н а т а ш а. Сейчас уже ставлю.
С е р е ж а. Полный бардак у тебя. Женщина называется. Нельзя подмести, что ли? (Подметает, бросает веник.)
Н а т а ш а. Да я только пришла.
С е р е ж а. Куда это ты с ножом ходила?
Н а т а ш а. Да... время узнавала по телефону, часы стоят какой день, нельзя починить, что ли? Мужик в доме, называется. Только можешь кричать.
С е р е ж а. Хлеба тоже нет.
Н а т а ш а. А ты не купил?
С е р е ж а. А на что мне покупать? Я на пять копеек доехал домой, уже в автобусе ехал в ужасе, что придет контроль.
Н а т а ш а. Так у тебя же было сколько?
С е р е ж а. Да сколько бы ни было, я обедать обязан? И водку домой привез. Четыре бутылки. И то мало. У тебя нет?
Н а т а ш а. У меня!

Сережа берет со стола нож и уходит. Возвращается с ножом.

С е р е ж а. Ты что, два рубля последние у старухи взяла?
Н а т а ш а. Я не брала!
С е р е ж а. Кто тебе позволил? В этом доме воровать могу только я! Весь шкаф исцарапала.
Н а т а ш а. Я не брала, понятно?
С е р е ж а. У нее же ни копейки до получки!
Н а т а ш а. Да? У нее тысяча рублей на книжке!
С е р е ж а. Да кто тебе сказал?
Н а т а ш а. Ты.
С е р е ж а. Это страховка, она застраховалась себе на похороны, это святые деньги.
Н а т а ш а. А что ты тогда ее уговаривал дать на мотоцикл вместо похорон?
С е р е ж а. А я не желаю ей смерти, понятно?
Н а т а ш а. А я желаю?
С е р е ж а. Давай два рубля, иду за хлебом.
Н а т а ш а. Я не брала. Это ты, наверное, все утром взял.

Выходит Анна Николаевна.

А н н а Н и к о л а е в н а. Опять она кричит на него.
С е р е ж а. Мама, я у тебя взял взаймы еще пятнадцать рублей.
Н а т а ш а. Семнадцать.
А н н а Н и к о л а е в н а. Ей лучше знать.
С е р е ж а. Еда есть... В общем, послезавтра отдам.
А н н а Н и к о л а е в н а. Сейчас собаку вызову с милицией. А я смотрю, что это её мать всю свадьбу взяла на себя, на свой счет. Знала, что девушка с брачком.
С е р е ж а. Мама, хорошо, что ты напомнила. У нас как раз сегодня годовщина свадьбы. Придут гости.
А н н а Н и к о л а е в н а. Могла бы по-хорошему меня попросить, не по-тюремному. Отдала бы все без слова. И те триста рублей, которые на похороны отложила. Только чтобы отвязалась.
С е р е ж а. Мам, ты бы съездила к Валерке, а?
А н н а Н и к о л а е в н а. Я не тронусь с места, а то она все у нас тут вынесет. Я пришла, почему дверь была открыта?
Н а т а ш а. Сережа пришел после меня.
С е р е ж а. Замок плохо защелкивается.
А н н а Н и к о л а е в н а. Домашний вор завелся.

Звонок.

С е р е ж а. Все! Уже народ косяком пошел!
А н н а Н и к о л а е в н а. Много будет?
С е р е ж а. Шесть человек.

Уходят. Наташа вводит Соню.

С о н я. На этот раз я первая. Я всегда, когда влюблюсь, лечу как на крыльях. Прибегу, а никого еще нет. Всегда мне достается резать хлеб. Хлеборезка.
Н а т а ш а. Ой, а у нас как раз нет хлеба.
С о н я. Вот-вот, и хлебовозка.
Н а т а ш а. Вы не сходите за хлебом, а?
С о н я. Я же тебе намекнула, что нет.
Н а т а ш а. А у вас случайно нет пятьдесят копеек до завтра?
С о н я. Нет, что ты, я только что платье купила. Видишь? Ангорская шерсть. Пятьдесят рублей. Баба одна принесла.
Н а т а ш а (загорелась). Это то самое платье из ангорской шерсти? Никогда их не видела.
С о н я. И не говори. Чистая ангорская шерсть, сто процентов акрила, джапан.
Н а т а ш а. А оно вам абсолютно не идет, вот как хотите.
С о н я. А на работе все прямо пошатнулись. Фрау наци нумер айн!
Н а т а ш а. Я знаю, такие платья в мужских туалетах продают. На вокзалах прямо.
С о н я. Надо же, как я отстала от жизни. Вы там часто бываете?
Н а т а ш а. У меня одна подруга работает в химчистке, прожгла точно такое же платье, только получше, но такое короткое. Клиентка говорит: все будет по-тихому, но вы отдадите мне платьем, а не деньгами. Рубли у меня у самой есть, некуда девать, а такое платье мне муж купил на Казанском вокзале в туалете. Если у вас есть там связи, вы поймаете ваше счастье.
С о н я. Нет, мне мое платье пока нравится.
Н а т а ш а. А у вас же все видно.
С о н я. Мне это надо.
Н а т а ш а. А за шестьдесят?
С о н я. Что такое в наше время десять рублей? Я не спекулянтка.
Н а т а ш а. За семьдесят?
С о н я. Надо же, какое хорошее платье я купила. А мне еще все говорят: сними, оно бледнит.
Н а т а ш а. Бледнит, бледнит.
С о н я. Но у меня есть одна слабость: я осталась на зиму без сапог. Без платья я еще смотрюсь, но без сапог все отпадают. Один за другим. Сапоги размер сороковой, голенища широкие.
Н а т а ш а. Да ну, она мне просто знакомая, никто. Ничего, платье само по себе хорошее. Носите.
С о н я. Знаете что, давайте лучше деньгами просто. Я платье схватила, а чем отдавать, не знаю. Взяла якобы померить. Ладно, договорились. Семьдесят рублей все-таки.
Н а т а ш а. Все носят за пятьдесят по спекулятивной цене, а я своей подруге устрою за семьдесят?
С о н я. Да у меня его завтра на работе возьмут!
Н а т а ш а. Новое такое стоит тридцать пять. А это ношеное.
С о н я. Где же ношеное?
Н а т а ш а. Недоношенное. Это же акрил! Он тянется.
С о н я. Ангорский акрил.
Н а т а ш а. Это самое страшное.

Пауза.

С о н я. А где вообще народ?
Н а т а ш а. Придут, все придут.
С о н я. Извини, я тебе помогать не хочу. А то посажу пятно. А кто будет?
Н а т а ш а. Ну, во-первых, Алена с Алешей.
С о н я. Алеша вернулся? Как хорошо. Он сегодня должен был с утра ехать к одному старику в город Клин за книгами. Он мне звонил с утра.
Н а т а ш а. Он интересуется книгами? (Режет овощи.)
С о н я. Не то слово. Он ими живет. У него библиотека, он над ней прямо трясется, никому ничего не дает. Это, говорит, не для чтения, а то вы супом обольете, мне потом не продать. Хочешь читать — покупай. Он так уже многие города почистил, теперь до Клина добрался. Он все берет, не только книги. Лампы, посуду, мебель. Реставрирует. Едет, меняет ковер на ковер. Отдает новый, фабричный, три метра на четыре. Берет старый, полинявший, метр на полтора. Но за этот полинявший в Москве десять человек задушатся. Слушай, у вас такая даль, я еле добралась, больше к вам не приеду. Кто же поедет в такую деревню?
Н а т а ш а. Еще Володя будет.
С о н я. Володя-то я знаю, он мне звонил, поеду ли я. Ему всегда хочется со мной разговеться, а я отказываю. И он всюду вечно приводит теток.
Н а т а ш а. Нет, не теток, а мартышек. Ты не знаешь разницы, мне Сережа сам объяснял.
С о н я. А мне объяснял Володя сам, что ему всюду приходится таскаться с тетками, в то время как его ждет его мартышка.
Н а т а ш а. Ирочка, что ли?
С о н я. Я. Я его мартышка.
Н а т а ш а. А то Ира его тоже все время ждет.
С о н я. Ну, вот, он мне звонит, а я говорю, не знаю, звали еще в одно местечко. Я от вас туда, может быть, сбегу. Время еще есть.
Н а т а ш а. А куда?
С о н я. А ты их не знаешь. Звал один, ты его не знаешь. Карпухин. Чего ты, Соня, поедешь туда, поехали с нами, мы без жен... Это они в мастерской одного художника, в подвале собираются.
Н а т а ш а. Наверное, там интересно.
С о н я. Ничего особенного, один разврат.
Н а т а ш а. Ну и правильно, что к нам приехала.
С о н я. Нет, мне как раз интересно к ним было поехать, но я влюбилась и приехала к вам как пришитая.
Н а т а ш а. Димитрий будет вроде.
С о н я. А зачем мне ваш Димитрий. Он так и так на меня вешается. Это не волнует. Я люблю, чтобы меня не замечали. Сережа меня давно не замечает, забыл совсем. Димитрий ясен, у него что: кооператив, алименты, бегает пешком до метро семь километров и обратно с работы бегает с портфелем, в портфеле кефир и хлеб «Здоровье». В квартире холодильник, в холодильнике одни лекарства.
Н а т а ш а. Вы у него были?
С о н я. Конечно. У меня с ним роман. А любит он только балет. Представляете? Но в подвал я не поеду, там надо из себя изображать полную дуру, а мне уже трудно в моем возрасте.

Звонок.

С о н я. Все, я похолодела. Это Димитрий. (Уходит.)

Входит Сережа.

С е р е ж а. Слушай, хлеба нет. Алена с Алешей пришли.
Н а т а ш а. Нет у меня денег.
С е р е ж а. Бутылки пустые есть?
Н а т а ш а. Только молочные, материны. В столе.
С е р е ж а. Отдадим все ей завтра. Ты у своей матери достать надеешься? Смотри, семнадцать и пять рублей. И сорок пять копеек. (Достает три бутылки.)
Н а т а ш а. И пятьдесят рублей.
С е р е ж а. В матрас к ней лазила.
Н а т а ш а. Нет, это мне на платье надо пятьдесят рублей.
С е р е ж а. То пиджак, то платье. У меня пальто нет, а ты одно за одним. Хитруша.
Н а т а ш а. Главное, у мамы нет денег уже. Вчера только она нам выкупила этот заказ, и то уже занимала.
С е р е ж а. Слушай, а ты мясо поставила в духовку?
Н а т а ш а. Когда было?
С е р е ж а. Смотри, мяса целая нога, надо уже ставить, а то будет сырая нога.

Звонок.

Н а т а ш а. Беги, беги сдавай бутылки, молочная закроется.

Сережа уходит. Входит Соня.

С о н я. Володя пришел, привел опять Ирочку. Что-то он зачастил с ней ходить. Наверное, опять скоро на ком-нибудь постороннем женится.

Входит Володя.

В о л о д я. О, кого я вижу! Все старые кореша! Сонька, давай с тобой что-нибудь устроим?
С о н я. На нервной почве?
В о л о д я. Я приехал сегодня специально из города Калинина, чтобы ты мне отдалась как тогда.
С о н я. Что ты там делал, в Калинине?
В о л о д я. Я там жил с одной женщиной, студенткой педагогического института.
С о н я. А, ты же там преподаешь в этом институте.
В о л о д я. Да, я очень удобно устроился. Три раза в неделю мне обеспечена регулярная половая жизнь.
С о н я. А как же Ирочка?
В о л о д я. Это важный вопрос. Поскольку очень выматывает электричка: три часа туда, три обратно. И если бы не моя главная способность...
С о н я. Ну, мы слышали про твою главную способность.
В о л о д я. Моя главная способность — спать сидя.
С о н я. Вот у меня муж такой был: пока стоит — ничего. Только сядет — сразу спит. На работе из-за этого вечно сидел, загораживался рукой. Думаешь: он задумался или кроссворд решает. Нет, спит. А у нас тогда парень был маленький, что делать... Ночи совсем не спали.

Пришедшие едят с тарелок.

В о л о д я. Наташа, можно мы под эту закуску, так и быть, откроем бутылку?
Н а т а ш а. Открывайте.
В о л о д я. Мое орудие всегда со мной. (Лезет в карман, достает консервный нож.) Теперь где моя бутылка?
Н а т а ш а. Какая твоя бутылка?
В о л о д я. Бутылка водки. Разве есть какие-нибудь еще бутылки?
Н а т а ш а. Нет, только водка.
В о л о д я. А я испугался, что купили шампанское. Так где наша бутылочка?
Н а т а ш а. В холодильнике.

Открывает бутылку. Входит Ира.

В о л о д я. Давайте сидеть здесь, на полу. Ира, садись, я положу голову к тебе на колени. Все остальные остаются на местах. Тронулись!

Пьют.

С о н я. Володя, а почему Ирочке такая честь?
В о л о д я. Соня, жди своего часа, не ревнуй, он опять наступит. Я без женщины не могу прожить больше одного дня. В крайнем случае три дня. Как это было в поезде Москва — Хабаровск, который идет пять суток. Там мне попалась особенно интересная девушка. Но меня извиняет то, что первые двое суток я спал. Я ехал тогда околачивать кедровые орешки.
И р а. А помнишь, ты рассказывал об эксперименте?
В о л о д я. А я вам не рассказывал? Димитрий был со мной. Я его учил жить. Десяти разным женщинам на станции метро «Новокузнецкая» я сказал «я люблю вас». Димитрий стоял и слушал. Кто говорил «нахал», кто молча обходил меня как пустое место, пять штук сказали «дурак», а последняя сказала «пойдем».
С о н я. А Димитрий?
В о л о д я. А Димитрий, наверное, поехал бегать. Кстати, это был самый лучший вариант в его положении. Бег от инфаркта. Кстати, он остался мне должен проспоренную бутылку.
С о н я. Ну и что, это оказалась мартышка?
В о л о д я. Да. Мы с ней высадились на станции метро «Бауманская», ехали в трамвае, потом шли по каким-то темным дворам. Наконец приходим. Она позвонила. Открывает ей боксер.
С о н я. В перчатках?
В о л о д я. Нет, такие перчаток не носят. Он на вид самый тяжелый вес. В трусах.
С о н я. А как ты понял, что он боксер?
Н а т а ш а. Боксеры бывают разные, тут не от веса зависит. Сережа боксер, а по нему никогда не скажешь.
В о л о д я. Она говорит: Сеня, опять ко мне привязались. Он бьет. Я выбегаю бегом, рассчитывая, что на мороз в одних трусах он не поднимется бежать. Так что я бесплатно получил по морде.
С о н я. А Димитрий что?
В о л о д я. А Димитрий, видели, уже неделю не появляется в нашем кругу. У него нет денег на бутылку.
С о н я. Это он не потому. Это он меня любит.

Наташа ходит, носит тарелки. Появляется Сережа, выгружает хлеб.

В о л о д я. Сережа, а мы решили обосноваться здесь! Алена с Алешей там занялись твоей коллекцией крестов. А я уже видел.
С е р е ж а. Кто им дал?
В о л о д я. По-моему, они сами нашли. Они такие, им не надо показывать где чего.
С е р е ж а. Нет, все идем туда. Все.
В о л о д я (прижав бутылку к груди). Нет, здесь уютней.
С е р е ж а (отбирает бутылку). Дай глотнуть. Наташа поставила в духовку мясо, сейчас тут будет угарный газ.
В о л о д я. Посидим, побалдеем. Дай теперь мне. (Протягивает руку за бутылкой.) Я замерз, сегодня в пять утра вышел из дому, в десять был на лекции, после лекций бегом на поезд, и я у ваших ног.
С е р е ж а. Ира, Ира, вставай, помогай носить тарелки, все переходим туда. (Уходит.)

Звонок.

С о н я. Это кто? (Уходит.)

Высовываются Алена и Алеша.

А л е н а. Они поют, и я певала в давно прошедшие года... Ты помнишь ли, и я певала... А?
А л е ш а. Ну и попоем сегодня! Алена в голосе!
В о л о д я. Ну, что с этим стариком?
А л е ш а. Ты что! У него давно две собаки по участку спущены, колючая проволока наведена, ты что!
А л е н а. Мы думали его библиотеку под видом макулатуры купить, привезли мешки, веревки.
А л е ш а. А он подумал, мы на экскурсию! Дал тапочки!
А л е н а. У него подлинный Матисс, которого копия висит в Лувре!
А л е ш а. И он ничего с этого не имеет. Я бы знал, что с такими деньгами сделать.

Звонок.

В о л о д я. У меня тоже все продумано.
С о н я (входя). Некому открыть, что ли? Там Димитрий стоит, звонит.

Все, кроме Наташи, выходят. Наташа режет хлеб. Входит Сережа.

С е р е ж а. Нога опять не поставлена?

Немая сцена.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ВТОРАЯ

На сцене видна вся квартира: большая комната, где идет застолье, и прихожая, откуда дверь в маленькую комнату, в кухню, ванную, уборную и на лестницу. За столом все действующие лица, кроме Андрея. Наташа вводит Ольгу.

Н а т а ш а. Вот Ольга. Только из Воркуты.
В с е. О! Очень приятно. Садитесь. Куда? Сюда. Несите стул.
Д и м и т р и й (встает). Садитесь сюда. Я себе принесу стул.
С о н я. Димитрий! Да зачем? Я подвинусь, тут будет место. (Подвигается вместе со стулом ближе к Димитрию.) Сюда неси стул, Димитрий.
Н а т а ш а. Она сядет со мной, я буду ее кормить. Надо же, как раз сегодня годовщина свадьбы — и Ольга прилетает! Как чувствовала. Звонит с аэродрома. Устала. Сережа, принеси нам стул. (Уходит в кухню.)

Сережа ставит стул, Димитрий садится.

В о л о д я. Какая погода в Воркуте?
О л ь г а. Плохая, вы знаете.
В о л о д я. А что вы там делали, в Воркуте?
О л ь г а. Судилась.

Входит Наташа с едой.

В о л о д я. Судились?
Н а т а ш а. Я тебе тут всего вкусного по немного на тарелку отложила. Ждала, ждала, уж всё съели.
В о л о д я. А что такое?
О л ь г а. С двоюродным мужем судилась.
Н а т а ш а. На вот, выпей, к сожалению, у нас только одна бутылка осталась. Ты бы еще попозже приехала. Пей и, главное, ешь.
В с е. Выпьем. За что? За дам. За Ольгу.
Н а т а ш а. Как дочь, ничего дорогу перенесла? Все-таки долго на самолете. Ты ее долго сейчас укладывала, наверное? С капризами?
О л ь г а. Как всегда, не засыпала.
А л е ш а. Спойте, Ольга!
Н а т а ш а. Я тебя не познакомила. Это Алеша, он поет, вместе с Аленой, это его жена. Они поют.
О л ь г а. Выпьем за вас.
А л е ш а. |
А л е н а. } Очень приятно.

Пьют.

В о л о д я. Ольга, вы задаете темп.
Н а т а ш а. Ольга, ты закусывай, ешь, ешь.
О л ь г а. Я не есть сюда пришла.
А л е ш а. Спойте, Ольга!
О л ь г а. Я не пою.
А л е н а. Ну, что-нибудь.
О л ь г а. Нет, нет.
А л е ш а. Тогда мы споем, верно, Алена?
Н а т а ш а. Они поют.
А н н а Н и к о л а е в н а. Соседи-то.
Н а т а ш а. У нас тут за каждой стеной, за полом и потолком соседи.
А л е ш а. Мы тихо-тихо.
А н н а Н и к о л а е в н а. Соседи.
А л е н а. Шепотом.
Н а т а ш а. Ольга, это моя свекровь, моя Анна Николаевна, как ты догадалась.
О л ь г а. Выпьем за ваше здоровье, Анна Николаевна. (Пьет.)

Анна Николаевна кивает.

С е р е ж а. Пока еще осталось, я тебе налью, мама. Ты не пьешь.
Н а т а ш а. А она правильно делает. Вот, Анна Николаевна, это моя Ольга, она прилетела сегодня из Воркуты, и с большими деньгами. Ездила зарабатывать деньги.
А н н а Н и к о л а е в н а. А как же.
В о л о д я. Ира, ты бы тоже съездила в Воркуту, подработала.
Н а т а ш а. Э! Не дай бог Ирочке так зарабатывать. Правда, Ольга? Проклянешь тот день и час. Правда? Вот, познакомься, это Володя, это Ирочка. Они завтрашние муж и жена.
В о л о д я. Завтра у нас какой день?
И р а. Только неизвестно еще, чьи муж и жена.
А л е н а. Взаимные.
Н а т а ш а. Володя преподает химию в институте. Ирочка стенографирует.
В о л о д я (Ире). Ты стенографируешь?
А л е ш а. Ольга, спойте.
А н н а Н и к о л а е в н а. Соседи.
Н а т а ш а. Это Димитрий. Кандидат наук.
О л ь г а. |
Д и м и т р и й. } Очень приятно.
С о н я. Софья, очень приятно.
О л ь г а. Очень приятно.
Н а т а ш а. Димитрий и Соня — это друзья.
С о н я. Димитрий так не считает.
Н а т а ш а. Соня заведующий отделом. Димитрий кандидат наук.
О л ь г а. Да?
С о н я. У меня сын Егор, а у вас, Ольга?
О л ь г а. У мена Вера, ей три года.
Н а т а ш а. Растет невеста, как раз твоему Егору.
Д и м и т р и й. Ну почему, а у меня тоже жених, Антон. Семь лет.
С о н я. Сейчас передеремся.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише! Соседи.
С е р е ж а. Да, у нас квартирка. Не то что у Карпухина.
А л е н а. У Карпухина бы мы спели. Догорай, гори, моя лучина.
А л е ш а. Давай, Алена.
А н н а Н и к о л а е в н а. Соседи же.
В с е. Да. Карпухин бы... у Карпухина бы... сейчас бы Карпухина сюда...
Н а т а ш а. Представляешь, Ольга! Карпухин везде пройдет.
С е р е ж а. Погоди, ты откуда знаешь. Карпухин везде пройдет. Сидим мы как-то на вокзале в Ленинграде. После большого гуда.
А л е ш а. Погудели тогда.
С е р е ж а. Погоди. Сидим, ехать надо, в понедельник на работу, а времени воскресенье ближе к ночи. Причем. А билетов нет. Тут Карпухин достает паспорт.
В с е. А в паспорте... В паспорте у него... у него фотография в паспорте.
С е р е ж а. Да подождите вы. Я буду. У Карпухина в паспорте фотография. Он как-то в кино снимался.
В с е. В эпизодической маленькой роли.
С е р е ж а. В маленькой такой роли, в роли Героя Советского Союза, генерала. А фотопробу он носит в паспорте. И просовывает в окошечко кассиру, представляете, ничего, а просто свою фотографию в роли генерала. Дурацкое дело: почему фотографию вместе с паспортом. И говорит: мне шесть билетов на Москву, помогите уехать.
В с е. И ему кассирша дает!
С е р е ж а. Главное, паспорт роль играет. Если паспорт, то верят.
В с е. Сейчас бы мы у Карпухина...
С е р е ж а. Сейчас бы мы у Карпухина. Он бы привез по бутылочке валютного джина и вермута... По своей привычке.
А л е н а. Ну, положим, Франческа ему валюту не больно дает.
А л е ш а. Она в дом сама все покупает на валюту, что надо.
А л е н а. Его дело только пить да есть. А валюту ему на руки не выдают. Он сам говорил: что хотите, а валюта — все с Франческой.
Н а т а ш а. Карпухин — наш друг, он художник, а жена у него Франческа, шведка. Служит в шведском филиале здесь, в Москве.
А л е ш а. На руки ему не выдается ничего.
А л е н а. Он же спустит все в один миг.
Д и м и т р и й. Не обязательно, кстати. Не обязательно ему не дают, может быть, и дают.
С е р е ж а. Ты, Димитрий, ведь не знаешь. Он все спустит, на друзей растратит.
Д и м и т р и й. Не обязательно.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише, соседи.
В о л о д я. Ну, поехали к Карпухину.
С е р е ж а. Поздно уже.
И р а. Поехали, поехали. Доберемся.
С о н я. К нему нельзя.
С е р е ж а. Нет, надо было договориться заранее. У них, у иностранцев, своя психология. Русаку взбрело, он и заявится в гости, а тут другое дело. Другая психика.
Н а т а ш а. Вот разница, к примеру. К Сереже пишут наши друзья из Заполярья — но не из Воркуты, где Ольга была, а то бы мы ей адрес дали — а город такой, Заполярье. Город Заполярье. Отличные ребята. Ну вот, и пишут, Сереже: нужны шариковые ручки. Тогда эти ручки только появились, мода была, и зачем-то они в Заполярье потребовались. В общем, не знаю. Пишут — очень нужны. Сережа к Карпухину. А Карпухин говорит, я этим не распоряжаюсь, обратись к Франческе. Этим всем барахлом она распоряжается.
С е р е ж а. Да, погоди. Да, обратись к Франческе, этим я не занимаюсь. А эта Франческа — я впервые к ней обратился, до этого я к ней не обращался. Прихожу к ней в офис, у них там этих ручек навалом, букетами в вазах стоят и россыпью. Они идут как сувениры клиентам, клиенты у них наши. Такие простые, одноцветные шариковые ручки, у нас вот они в киосках валяются по тридцать копеек. Теперь валяются, а тогда не валялись. Ну, она сначала не поняла, когда я ей все сказал, друзья из Заполярья, так и так. А потом она как покраснеет: говорит, эти ручки она не может, это принадлежит фирме, а не ей, а она дома поищет. И действительно, она все ручки в доме собрала, и не какие-нибудь, а четырехцветные, и паркеры, и незнамо что. И дает мне. А я уже сам не рад, весь как красный рак. Черт! Неудобно было! Но психология иностранцев, вот что интересно.
С о н я. Да, в другой раз не полезешь.
И р а. Ну, так едем?
В о л о д я. Ольга, спойте.
А л е ш а. Ольга, спойте.
С е р е ж а. Мама, все спокойно.
Н а т а ш а. Ольга, обрати внимание, свекровь у меня — молодец! Ведь представляешь, она одна весь стол собрала.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише.
Н а т а ш а. Я только горячее делаю. Скоро мы будем есть горячее. Если оно не пригорит. Все у меня пригорает, да, Анна Николаевна?
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише. Сколько раз надо. Тише.
Н а т а ш а. У моей свекрови никогда и ничего не подгорело.
О л ь г а. По такому случаю выпьем.
Н а т а ш а. Ведь сегодня и ваш праздник. Ведь четыре года, как она от нас через стенку живет.
С е р е ж а. Четыре года ты живешь.
Н а т а ш а. Вот честное слово скажу, хоть у меня есть своя мама и я ее, конечно, люблю, но мы бы с Сережей там у нас и месяца бы не прожили. Мама бы нас развела. А тут уже четыре года отбарабанили. С моей мамой бы гораздо тяжелей.
С е р е ж а. Да, уж с твоей мамашей и дня бы я не задержался... Каждый раз мне туда идти не хочется.
Н а т а ш а. Помнишь, Сережа, как она тебя заставила признаться? В чем не было.
С е р е ж а. Ну так!
А л е ш а. Нет, Ольга нам споет.
Н а т а ш а. Представляешь, Ольга, месяц мы там не были, приезжаем к маме, у меня шрам, шрамик этот мой. (Показывает.)
О л ь г а. Это Сережа тебя.
Н а т а ш а. Ну да, не в этом дело. Мы приезжаем к маме, у меня уже все зажило, она спрашивает. Я говорю: упала, разбила.
С е р е ж а. А она ко мне обращается: Сережа, это вы ножом? Это ножом?
Н а т а ш а. А Сережа ведь боксер, он тронет пальцем, все расползется.
А л е н а. Что было, то прошло и не вернется.
А л е ш а (поет). Что было, то было... Закат догорел.
В о л о д я. Пойте, пойте, Ольга.
И р а. Правда, пойте. Ну что вам стоит? Ведь все просят!
А н н а Н и к о л а е в н а. Да что это такое!
С е р е ж а. Гости, гости, ведь можно раз в год позвать гостей, раз в год, а?
Н а т а ш а. Ну вот, а дальше было что? А, да, мама спрашивает и спрашивает, ножом это, ножом?
С е р е ж а. Да, представляете, ножом. Ну, я в конце концов и бахнул: ну ножом, ну и что. А ножом бы это дело было не так, ножом смертельно.
Н а т а ш а. А она мне говорит...
А н н а Н и к о л а е в н а. Да тише.
Н а т а ш а. Она мне говорит: ну вот, ты меня опять обманываешь. Ведь упасть нельзя так ровно, разбить нельзя, это только ножом, только ножом.
С е р е ж а. А ведь я боксер. Она не понимает, как в боксе. Тут почище ножа.
Н а т а ш а. И она заставила его признаться в чем не было.
С е р е ж а. Я боксер. У меня реакция мгновенная. Я еще не подумал, а реакция мгновенная. Иногда забываю, что без перчаток, и руки разбиваю себе.
В о л о д я. Бокс — страшнейшее дело.
О л ь г а. А что, уже пусто?
Д и м и т р и й. Бутылочка пустая.
Н а т а ш а. Вот разольем, что у меня в рюмке... У Анны Николаевны... Вы не против?
А н н а Н и к о л а е в н а. Да тише.
Н а т а ш а. Моя свекровь добрый человек.
В о л о д я. Вот, Ольга, надо было раньше из Воркуты прилетать.
О л ь г а. Когда это раньше?
В о л о д я. Вчера. Мы вчера пили у Соньки на дне рождения.
А л е ш а. У Соньки мы пили вчера и позавчера. Ольга, вы включайтесь в нашу жизнь.
Н а т а ш а. Ольга, ты каким самолетом прилетела?
О л ь г а. Двадцать три пятьдесят.
Н а т а ш а. Не может быть, ты к нам в пол-одиннадцатого уже пришла.
В о л о д я. В двадцать три пятьдесят утра.
Н а т а ш а. Ешь, Ольга, давай ешь с дороги. Хочу ее подкормить. Я там и Верочке отложила, отвезешь ей. Заливное. Теперь вам с ней полегче будет жить. В Воркуте деньги шальные.
И р а. Едемте в Воркуту.
О л ь г а. С деньгами надо что-то делать.
Н а т а ш а. Да? Ну, обернемся как-нибудь.
А н н а Н и к о л а е в н а. А в чем заключается?
Н а т а ш а. Да я ей посылала в Воркуту перевод, вещи теплые. У мамы своей брала. Только у мамы.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тихо, в самом деле.
В о л о д я. Ольга, можно вас пригласить танцевать?
С е р е ж а. Где у вас тут музыка, приемник?
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише, тише.
С е р е ж а. Нет, это нельзя. Раз в год, ну?
А н н а Н и к о л а е в н а. Соседи мне потом скандалить будут, а не вам. Мне придется.
В о л о д я. Мы тихо-тихо.
А н н а Н и к о л а е в н а. Не надо мне это.
Н а т а ш а. Ну, мы пойдем в нашу комнату.
А н н а Н и к о л а е в н а. А там что, не спят в это время? Со всех сторон прислушиваются.
В о л о д я. Мы сами себе подпоем. Под тру-ля-ля.
С е р е ж а. Жаль, мы не на первом этаже.
А н н а Н и к о л а е в н а. Все тебе жаль, только матерь не жаль.
Н а т а ш а. Анна Николаевна, я хочу с вами выпить.
С е р е ж а. Танцуйте, танцуйте.
Н а т а ш а. Вот, честное слово, я хотела бы с вами выпить. Мне такими все кажутся хорошими! В честь всего. Я ведь вам никогда ничего не говорю. Мы иногда по целым дням не разговариваем. Но вы учтите, я вас люблю.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише.
С е р е ж а. Танцуйте, что же вы?
Н а т а ш а. Нет, правда, я вас уважаю. Я в вас ценю настоящую мать, хозяйку дома, ценю в вас уют и порядок и то, что вы не вмешиваетесь.
А н н а Н и к о л а е в н а. Я кому говорю?!

Сережа тянет Соню. Соня отказывается танцевать.

О л ь г а. Анна Николаевна, у вас внуки есть?
А н н а Н и к о л а е в н а. А как же. От старшего, от Валерки. Внучка. Только она нервная. Спать боится.
О л ь г а. Темноты? Верочка у меня тоже боится. Надо просто свет не выключать.
А н н а Н и к о л а е в н а. Нет, она засыпать боится, ей снится. Не спит она. Нервная.
О л ь г а. Нет, у меня спит, просто надо свет не выключать.
А н н а Н и к о л а е в н а. Нет, она не спит. И днем не спит.
Н а т а ш а. К врачу надо обратиться.
А н н а Н и к о л а е в н а. Не спит, ночью ее мышки, говорит, кусают.
Н а т а ш а. Я говорила, это больной ребенок. Ужас.
А н н а Н и к о л а е в н а. Говорит, баба, закусали.
С е р е ж а. Да чего там! Красивая, здоровая девка, просто любит, чтобы с ней сидели. Хитрая.
А н н а Н и к о л а е в н а. Просто, говорит, закусали всю.
В о л о д я. С детьми один ужас.
И р а. С детьми жуть. У нас Петя, к нему из детского садика приходит друг, кино смотреть.
О л ь г а. У вас дети?
И р а. У нас? У кого это?
В о л о д я. У Иры племянник Петя.
И р а. Моей сестры.
В о л о д я. А нам с Ирой это только постоянно угрожает.
И р а. Володя, ты больше не бойся. Ну, так вот: приходит к Пете нашему друг, им по четыре года, повадился кино у нас смотреть, у сестры узкопленочный проектор. Смотрит кино, смотрит, терпит, а потом раз и лужа! Петя наш на него орет: ты что, ссать пришел сюда? Мы ему штаны сменим, тапочки на батарею, он опять смотрит, смотрит, терпит, терпит. Тут я как-то не выдержала, говорю: бабку надо твою вызывать. Ты у нас все штаны использовал, не в мокром же домой идти. Какой, спрашиваю, у тебя телефон? Он смотрит, смотрит, отвечает: черный.
О л ь г а. А я не представляю себе жизни без детей. Кроме этого только спиться. У меня одни соседи взяли ребенка на воспитание.
А н н а Н и к о л а е в н а. У нас тоже в доме одни взяли, подержали, обратно передали в дом ребенка. У него оказалась заячья губа.
О л ь г а. И что же теперь, этого ребенка выкинуть, если заячья? А если свой родится такой?
А н н а Н и к о л а е в н а. То свой, а то с чужим мучиться, ради чего?
О л ь г а. А ради чего брали?
А л е н а. Не понимаю, как это брать чужого. А вдруг у него наследственность?
А л е ш а. А если у него алкоголики?
О л ь г а. Да ну, у всех есть в роду алкоголики. Чего такого.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише.
В о л о д я. Ольга, можно вас на минуточку?
О л ь г а. А что такое?

Отходят к окну, беседуют, Ольга смеется.

Н а т а ш а. Сейчас будет горячее.
И р а. А мне замуж предлагают. Один человек.
Н а т а ш а. Тише ты, тише.
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише.
И р а. Нет, правда, мне серьезно предлагают замуж. Один человек у нас в отделе.
Н а т а ш а. Ты что, тихо!
А н н а Н и к о л а е в н а. Да тише.
И р а. Я ему говорю, у меня уже есть жених, пять лет уже жених. А он: а хотите замуж помимо жениха? Серьезно.
Н а т а ш а. Вы с Володей когда расписываетесь?
И р а. Мы с Володей? Володя! Володя!
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише.
В о л о д я. Да?
И р а. Можно к тебе на минутку? Мы с тобой когда идем расписываться?
В о л о д я. А когда будешь себя вести хорошо.

Снова говорит с Ольгой.

И р а. Вот, значит, видите? Я скоро выхожу замуж.
С е р е ж а. Иринка, все путем. Все будет путем.
И р а. Он меня (кивает на Володю) воспитывает с семнадцати лет так. Когда мы с ним познакомились, он был женат. Потом он развелся, женился по второму разу. Теперь опять развелся.
А л е н а. Ольга, все просят вас спеть.
А л е ш а. Просим, просим.

Анна Николаевна беспокойна.

Н а т а ш а. Володя, Ольга, я несу горячее, садитесь, а то остынет!
В о л о д я (весело садясь на место). Сонька!
С о н я. Аю.
В о л о д я. Чего бы нам с тобой выпить?
С е р е ж а. Сейчас чаю поставим.
В о л о д я. У нас в гостях такая женщина!
И р а. Я поставлю.
Н а т а ш а. Пойдем, пойдем, ты мне поможешь.

Ира и Наташа уходят на кухню.

В о л о д я. Соня, ты помнишь наши дни золотые?
С о н я. Ты-то помнишь?
В о л о д я (склоняясь через стол, обнимает Соню). Мы с тобой старые любовники.
С о н я. Димитрий, ну что это.
Д и м и т р и й. Володя, сядь.
С о н я. Ну, Димитрий!
А н н а Н и к о л а е в н а. Тише.
Д и м и т р и й. Сейчас что-то принесут, сядь, сядь.
С е р е ж а. Сейчас будет горячее. Что ж такое, бутылки кончились. Я пойду тоже принесу горячее. (Уходит.)
В о л о д я. Все ушли.
С о н я. Мы тебе уже никто.
В о л о д я. Что такое, все ушли, а я что, пойду тоже принесу.

Володя уходит. Возвращаются Наташа, Сережа.

Н а т а ш а. Еще сырая нога.
С о н я. А где Володя?
Н а т а ш а. Он Ире поможет там.
С о н я. В чем?
Н а т а ш а (Ольге). Ты представляешь, какой Алеша талантливый!
А л е ш а. О!
Н а т а ш а. Он у нас вот в полчаса всю комнату декорировал, иконы развесил, старую Библию на стол, складни разложил, как музей. Складни у нас староверские, со староверских кладбищ. Мы с Сережей ездили по Волге с отверткой. От всех прятались со своей отверткой.
С е р е ж а. Кладбища распадаются, распадаются прямо на глазах.
Н а т а ш а. Но эти складни держатся прямо на крестах, работаешь, работаешь отверткой.
А л е ш а. Археологические раскопки.
С е р е ж а. Да, либо ждать, когда все уйдет под землю, и раскапывать через века.
А л е ш а. Археология.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Прихожая. Ольга и Наташа входят в прихожую.

Н а т а ш а. Что я тебя хотела спросить. Что ты приехала опять? Опять из Воркуты?
О л ь г а. Что ты ко мне с Воркутой?
Н а т а ш а. Ну как, присудили ему отцовство?
О л ь г а. Кому это?
Н а т а ш а. Ну... тому твоему.
О л ь г а. Какому?
Н а т а ш а. Ну как какому. Единственному.
О л ь г а. Нет, не присудили.
Н а т а ш а. А как же это?
О л ь г а. Никак.
Н а т а ш а. И Веруня зря промучилась с тобой, потащила ее.
О л ь г а. Ничего.
Н а т а ш а. Нет, я не верю. Ведь у тебя были свидетельские показания. И кровь была! Что-то не то.
О л ь г а. До крови не дошло. Это я пошутила. Да брось, я уже давно про это думать забыла.
Н а т а ш а. А этот твой, он хоть видел Веруню?
О л ь г а. Как же!
Н а т а ш а. Нет, ты, наверное, опять там, в Воркуте, делов натворила.
О л ь г а. Я? Ты меня что, не знаешь?
Н а т а ш а. Ты, наверное, там загудела по привычке.
О л ь г а. У меня нет такой привычки.
Н а т а ш а. Ты сама разрушаешь все всегда.
О л ь г а. Я? Где это было?
Н а т а ш а. Да везде. Шлешь телеграмму, я бегаю, собираю деньги тебе, вещи теплые, а ты два месяца не показываешься. Ну, я понимаю, денег нет, так хоть напиши оттуда, где, чего, как. Я просто не могла понять, куда ты делась. Хоть вещи мои привезла?
О л ь г а. Да, слушай, я сегодня одному человеку дала твой телефон. Зовут Андрей. Он из Воркуты.
Н а т а ш а. Мало тебе из Воркуты. Слава богу. Дочь воркутинская. Еще теперь чего? А зачем ему мой телефон дала?
О л ь г а. То есть адрес. Он сюда приедет.
Н а т а ш а. Зачем?
О л ь г а. Мой знакомый.
Н а т а ш а. Зачем? Вечные штуки. Мало ты меня подводила, но я все равно тебе опять попадаюсь. Опять будет нечто.

В прихожую из кухни входит Ира, за ней — Володя. Володя ушел в комнату. Ира бесцельно ходит, что-то ищет.

Что тебе?
И р а. Сумку.
Н а т а ш а. Не надо, не надо, не уходи, ты уходить собралась?
И р а. Я ухожу замуж.
Н а т а ш а. Ну не уходи, сейчас будет горячее.
О л ь г а. Да пусть идет.
Н а т а ш а. Сейчас будет горячее. Никуда не пускаю.
О л ь г а. Пусть идет.
И р а. Извините в таком случае и до свидания.
Н а т а ш а. Я ее верну.

Ира уходит. Наташа уходит с ней. Димитрий входит в прихожую и подходит к Ольге.

Д и м и т р и й. Вам тут не скучно? Запишите номер телефона. Запомни так.
О л ь г а. Пошел туда-то.
Д и м и т р и й. Вот это разговор! Что так грозно?
О л ь г а. Пошел к чертовой матери.
Д и м и т р и й. Нахалка.
С о н я (из комнаты). Димитрий! Димитрий! А то тут меня Володя... Димитрий же!
Д и м и т р и й. Нахалка ты, нахалка. (Уходит в кухню.)

В прихожую входит Соня.

С о н я. А где Димитрий Иванович?
О л ь г а. А он пошел проводить Иру. Ира ушла.

Соня одевается, уходит. Димитрий проходит мимо Ольги с чайником в руке.

Д и м и т р и й. Триста двадцать два, ноль пять, шестьдесят один.
О л ь г а. Чтоб ты сдох.
Д и м и т р и й. Триста двадцать два, ноль пять, шестьдесят один.

Димитрий уходит в комнату. В прихожей звонок. Ольга открывает. Входит Андрей.

А н д р е й. А, это вы! Я не опоздал?
О л ь г а. Андрей! Все вас буквально заждались. И вас Наташа очень ждет, я ей о вас много рассказывала. Наташа вам понравится. Квартира у нее отдельная, можно спокойно остановиться на ночь. Но она сейчас в другом месте, в другой квартире, в этом же дворе. Ничего, раздевайтесь пока. Вы принесли?
А н д р е й. Принес, взял даже две бутылки водки.
О л ь г а. Скорее, давайте. Здесь каждый по две бутылки вносит. Складчина такая. Раздевайтесь, давайте свои бутылки... Я их сейчас отнесу Наташе. Она тут, во дворе квартира, рядом.
А н д р е й. Давайте же я.
О л ь г а. Нет, это неудобно, не провожай, я мигом. (Быстро одевается.) Там они готовят, на той квартире, пунш. Много так народу. Напились, но еще надо. Сейчас принесем целое ведро. Под музыку туш.
А н д р е й. Пунш? Я напиток пуншевый знаю.
О л ь г а. Это гораздо не то. Сейчас увидишь. (Уходит.)

Андрей раздевается, ходит по прихожей, входит в уборную. Возвращаются Ира и Наташа. Ира, раздевшись, прошла в комнату.
Наташа раздевается. Шум воды. Появляется из уборной Андрей, стоит в дверях.

А н д р е й. Разрешите?
Н а т а ш а. А вам кого?

Наташа стоит так, что Андрей не может выйти.

А н д р е й. Мне, если можно, Наташу.
Н а т а ш а (отступая). Это я.
А н д р е й. О! Здравствуйте. Вы еще лучше, чем о вас говорят.
Н а т а ш а. Андрей, что ли, из Воркуты?
А н д р е й (рассмеявшись). Вы извините. Такая девушка... Просто обалдеть можно. Я из Воркуты. Большой такой тут у вас праздник, я, может быть, лишний человек на таком празднике... Ольга Николаевна меня, правда, пригласила, может быть, некстати?..
Н а т а ш а. Ну что ж теперь делать. Давайте.
А н д р е й. Я тогда уж сразу, чтобы потом не беспокоить, все выну... У каждого командировочного свой набор. Пижама, полотенце... Зубная щетка, куда положить?
Н а т а ш а. Куда?
А н д р е й. Ну, где я буду спать, там положу. Сразу же...
Н а т а ш а. А где вы будете спать?
А н д р е й. Ну, где вы меня положите... Если не выгоните, конечно.
Н а т а ш а. Не знаю... не знаю... А где Ольга?
А н д р е й. Она пошла за вами... Вы разошлись, может быть?
Н а т а ш а. А. Ну, она сейчас вернется, на морозе быстро сориентируется.
А н д р е й. Вы знаете, я вижу, я тут некстати слегка... Так поздно, неудобно... У вас в Москве поздно гуляют. Я, пожалуй что, поеду в Дрезну. Это два часа пути отсюда — и в Дрезне. Последняя электричка в ноль семнадцать. Мне там есть где ночевать, а тут ночевать негде. И извините, что я всего что удалось — две бутылки водки прихватил. Больше мне ничего не удалось купить. Ольга Николаевна сказала, без бутылки к вам неудобно.
Н а т а ш а. Да ну, почему. И без бутылки ничего... Хотя и кстати.
А н д р е й. Я уж вижу — водка всегда кстати.
Н а т а ш а. У нас ни капли не осталось, а впереди еще баранья нога.
А н д р е й. Я понимаю — все на пунш у вас ушло. Странно, у нас и не знают, что это. Пуншевый напиток разве что только продают. Ничего на вкус. Вам пунш нравится?
Н а т а ш а. Не знаю, не пробовала.
А н д р е й. Сегодня попробуете?
Н а т а ш а. А вы нам что, приготовить можете? Но ведь там какие-то составные части кроме водки, так что нет, не выйдет. Из чего пунш?
А н д р е й. Я лично не пью пунш, не буду с вами. Зачем мне ваш пунш. Замерз, тут водка годится. У вас в Москве пунш, у нас любят попроще.
Н а т а ш а. У нас, знаете, нет никакого пунша. Не только пунша, но и чайной заварки уже нет. Уже давно сидим, так что все выдули. И водка будет гораздо лучше, очень кстати. Хоть мы и не замерзли, как вы.
А н д р е й. Да не нужен мне задаром ваш пунш, что вы! Пейте. Я только водку.
Н а т а ш а. У нас нет пунша.
А н д р е й. И пейте его на здоровье, я человек посторонний. Пунш — и пускай.
Н а т а ш а. О каком пунше? Пунш, пунш. Где пунш?
А н д р е й. Да знаю, знаю случайно, вы в другой квартире пьете пунш.
Н а т а ш а. В другой квартире? Где?
А н д р е й. Вы знаете.
Н а т а ш а. Мы?
А н д р е й. Да, вы все. Вы пьете, ваше дело. Пусть моя водка на это дело ушла, мне это в чужом пиру похмелье.
Н а т а ш а. Где мы пьем?
А н д р е й. Да во дворе там квартира.
Н а т а ш а. Совсем с ума сошел.
А н д р е й. Ольга же Николаевна к вам туда и побежала.
Н а т а ш а. Ольга?
А н д р е й. Ольга Николаевна взяла бутылки мои и скорей помчалась к вам туда, где вы пунш варите.
Н а т а ш а. Мы пунш нигде не варим, мы тут сидим, и всё. А Ольга ваша Николаевна... С бутылками побежала. Оделась? Так, точно, опять штучку выкинула.
А н д р е й. Как это?
Н а т а ш а. Так, она бутылки просто домой к себе повезла.
А н д р е й. Зачем?
Н а т а ш а. Алкоголик проклятый! Ольга — алкоголик.
А н д р е й. Ах, черт! А она мне плела тут! Водка для пунша!..
Н а т а ш а. Сколько раз она меня подводила! Ах, черт!
А н д р е й. Ну... Раз так... Мне теперь будет у вас останавливаться... Без ничего вваливаться... Просто так ночевать...
Н а т а ш а. Да бросьте.
А н д р е й. Да я пойду.
Н а т а ш а. Куда? Мороз. На поезд вы не успели.
А н д р е й. Да, до Дрезны мне уже не доехать. И откровенно, у меня там просто девушка знакомая жила... Может, замуж вышла... Семь лет назад.
Н а т а ш а. Вот и все. Велика Москва, а отступать некуда. Переночуете.
А н д р е й. Вы так со мной предполагаете поступить?
Н а т а ш а. Так. Идите в комнату. Сейчас будет готово мясо. Горячее.
А н д р е й. Да мне неудобно. Я никому не знаком.
Н а т а ш а. Я скажу, что вы мне знаком. Что вы мне друг.
А н д р е й. Можно мне тебя поцеловать?
Н а т а ш а. Да ну, какие нежности.
А н д р е й. В щечку. В щечку для знакомства. Познакомимся. Вот так. (Целует Наташу.)

Входит Сережа, его не замечают.

Н а т а ш а. Андрей, не надо! Пусти!
А н д р е й. В щечку.
С е р е ж а. А ну.
Н а т а ш а (вырываясь). Вот видишь, Сережа. Это Сережа, мой муж. Видишь что?
С е р е ж а. А это кто?
Н а т а ш а. Знакомься, Сереженька. Это Андрей.
С е р е ж а. Кто-о?!
Н а т а ш а. Андрей, так сказать, мой друг. Сейчас я тебе все объясню. Андрей приехал в командировку. Он из Дрезны.
А н д р е й. Здравствуй. Только я, скорей, из Воркуты.
С е р е ж а. Спрашиваю!
А н д р е й. Из Воркуты, проездом в Дрезну.
Н а т а ш а. Он у нас ночует.
С е р е ж а. У кого это у вас?
Н а т а ш а. Он оказался на улице. Негде ночевать.
С е р е ж а. Когда это?
Н а т а ш а. Сейчас я все объясню. Только не бей меня.
С е р е ж а. Не бить... тебя? Как могу я не бить тебя?
А н д р е й. Друг, друг, тут все в порядке.
Н а т а ш а. Понимаешь, у него Ольга схватила водку и увезла. Он остался на мели. Без водки. Не бей меня.
С е р е ж а. Я обалдеваю. Тебе в лоб дать, что ли?
А н д р е й. Может, выйдем, поговорим?
С е р е ж а. А ты иди к такой-то матери, я предупреждаю, я боксер, мне драться нельзя, запрещено. Насмерть бью.
Н а т а ш а. Андрей, беги! Беги отсюда! (Выталкивает его на лестницу, запирает дверь.)
С е р е ж а (Наташе). А ты что ждешь? Я тебя же бью? Уматывай, чтоб не убили.

Сережа надвигается на Наташу. Наташа с плачем бросается в ванную, пытается запереться там, Сережа не
дает. Короткая борьба, Сережа врывается в ванную, слышен дикий вскрик Наташи, стук, потом наступает
тишина. Некоторое время спустя Сережа выходит из ванной. Во входную дверь стучат.

А н д р е й (с лестницы). Открой! Открой, открой!

Осторожно притворив за собой дверь, из комнаты выходит Анна Николаевна.

А н н а Н и к о л а е в н а. Что у тебя кровь на руке? Упал? Поди в ванную, умойся. На руках.
С е р е ж а. В ванной занято.
А н н а Н и к о л а е в н а (осторожно заглянув в ванную, запирает туда дверь). Умойся в кухне.

Резкий стук с лестницы.

А н д р е й. Наташа! Наташа! Мне Наташу!
С е р е ж а. Руку разбил, что значит без перчаток. Не могу больше. (Рыдает.) На этом все, конец.

Анна Николаевна слушает у входной двери.

А н д р е й. Да что такое! Наташа! Откройте! Что такое, в самом деле!
А н н а Н и к о л а е в н а. Нету, нету! Не стучи, тише! Кто там? Нету ее.
А н д р е й. Наташа, Наташа! Откройте!
А н н а Н и к о л а е в н а. Нету ее, ступай! Кто там?
А н д р е й. Наташу мне!
А н н а Н и к о л а е в н а. Кто там, нету ее! Убралась!
А н д р е й. Что происходит? Что происходит? (Стучит.)

Сережа, отстранив мать, резко открывает входную дверь.

С е р е ж а. С тобой еще поговорить?
А н д р е й. Да чудак же ты! У меня тут лежит пижама у вас, полотенце, щетка зубная... Портфель с документацией. Отдайте хоть. Так просто на мороз человека не выгонишь!

Сережа находит вещи Андрея, швыряет ему, захлопывает дверь.

С е р е ж а. В пижаме ездит.

Снова стук с лестницы.

Мочалку оставил, что ли?
А н д р е й. Ну, выйди, выйди сюда, поговорим как люди. Что, в самом деле? (Сильно стучит в дверь.)
С е р е ж а (приоткрыв дверь). Еще раз постучишь, без носа оставлю. Слом носа. (Захлопывает дверь.)

Из комнаты в переднюю входят Ира и Володя.

(Все еще не успокоившись, бормочет.) Понимаешь ты.
В о л о д я. Дыши носом!
С е р е ж а. Понимаешь, рвался мужик в дом. Наташу сшиб.

Тихий стук в дверь.

В о л о д я (кричит). Вот мы сейчас выйдем, выйдем, там все на месте преступления застанем.
И р а. Никуда не пойдешь. (Держит его.)
В о л о д я. Я? Да мигом. (Расцепляет руки Иры, открывает дверь и выглядывает на лестницу.) Ушел. Жалко, я бы поговорил с ним.
С е р е ж а (держа руки за спиной). Главное, к Наталье приставал.
В о л о д я. Одевайся скорее, Ирка. Путь свободен, мин нет.

Выходят Алеша с Аленой, Димитрий.

С е р е ж а. Идете? Ну как сговорились.
А н н а Н и к о л а е в н а. Времени много. Пересидели.
С е р е ж а. Это ничего страшного. Раньше мы пересиживали гораздо дольше. У Соньки, например. Даже вчера, оказывается.
А л е н а. Хорошо у тебя было, Сережа. Так по-домашнему. С мамой. Хорошо, что ты так уважаешь маму. Другие отдельно обходятся, а ты с мамой. Мы ее тоже уважаем. Так приятно в доме, где мама.
А н н а Н и к о л а е в н а. Ничего, ничего, поезжайте.
В о л о д я. А любопытная девушка Ольга. Кто она?
С е р е ж а. Да это Олька-депрессия. Совсем не человек. Мы ее жалеем, принимаем. Спивается помаленьку, жалко ее. Ничего нет в душе, на все плюет. Придет как человек, разговаривает, а у самой одно на уме, это видно. Разговаривает, а потом надевает Натальину кофту и выходит на улицу как ни в чем не бывало. Наталья за ней, а та говорит: что ты, я накинула, холодно. Погибает, совсем погибает. А дочка у нее. Тоже погибает.
В о л о д я. Ладно, я тоже погибаю. Ирка, что ты копаешься?
И р а. Молния разошлась на сапоге.

Володя застегивает Ире молнию. Сильный стук в дверь. Алена открывает. На пороге стоит Андрей,
держащий крепко под руку Ольгу. Ольги не видно, она прячется за притолокой.

А н д р е й. Вот она, украла у меня водку.
В о л о д я. Ну и что?
С е р е ж а. Оля, иди сюда.
А н д р е й. Минуточку, минуточку. Она у меня украла водку, продала одну бутылку таксисту. Вторую не успела, он, видимо, не взял.
А л е ш а. Ну ничего, ничего, парень.
В о л о д я. Трогательно, но не смертельно.
Д и м и т р и й. А кто, собственно, это такой?
А н д р е й. Я инженер угледобычи.
В о л о д я. А водку распространяешь.
А н д р е й. Я с этой стервой, Ольгой, в Воркуте познакомился. Не знал, что такая стерва. Я тебя посажу.
А л е ш а. Да брось, водка яд.
А л е н а. Сережа, возьми-ка Ольгу.
В о л о д я (возясь с молнией). Это наша девочка, отдай. Это моя девочка. Я за нее тебе хобот расшибу.
Д и м и т р и й. Вы думаете, у вас будут свидетели?
А л е н а. И почему вы к нам обращаетесь? Вы не ошиблись дверью?
А н д р е й. Она меня сюда пригласила, сюда, в эту квартиру сто восемь. Сказала, что хозяйка хорошая девка и даст ночевать. Мне ночевать негде. Я из Воркуты!
Д и м и т р и й. Отпустите женщину, во-первых.

Сережа стоит, руки за спиной. Володя возится с сапогом Иры, Алеша и Димитрий держатся поодаль.

А н д р е й. А сама своровала у меня же водку, которую я вам же, вам же, люди, вез.
С е р е ж а. Теперь что тебе надо?
А н д р е й. Не сказала ничего, что хозяйка замужем, кстати!
В о л о д я. А ты жениться, что ли, собрался?
А н д р е й (Сереже). Ты ошибался. Ты глубоко ошибался.
С е р е ж а. Теперь-то что тебе надо?
А н д р е й. Теперь распить с вами бутылку.
А н н а Н и к о л а е в н а. Ступайте, ступайте. Нечего.
А н д р е й. Мамаша, не знаю как вас звать. Мне бы не хотелось уезжать, когда никто не понимает.
В о л о д я. Все поняли, и можешь уезжать.
А н д р е й. Но она виновата!
А л е н а. Ты еще всего о ней не знаешь. Оля, иди сюда, маленький.

Ольга вырывается и убегает вниз по лестнице. Володя хватает за ногу Андрея, чтобы он не догонял Ольгу.

В о л о д я. Побудь тут с нами пока что.
А н д р е й. Понимаешь, не знаю как тебя зовут, я человек не такой. Понимаешь? Я не побегу, пусти ногу.

Все, одетые, прощаются с Анной Николаевной и уходят, мимо Андрея, хлопая по плечу Сережу,
который стоит все так же, заложив руки за спину.

С е р е ж а. И ты иди гуляй.
А н д р е й. Мне некуда. Я последние деньги на водку истратил. На вас. А ты так.
С е р е ж а. Здесь нельзя ночевать. Понимаешь? Иди. Мама, да закрой ты дверь.
А н н а Н и к о л а е в н а. Нельзя, иди, не разрешено. (Захлопывает дверь. Входит в ванную, сразу же выходит оттуда.)
А н н а Н и к о л а е в н а. Артистка.
С е р е ж а. Встала?
А н н а Н и к о л а е в н а. Да нет, села.
С е р е ж а (решительно открывая дверь). Андрюша, иди-ка. Будешь ночевать. Ничего, не стесняйся. У меня один друг жил в Воркуте. Шереметьева знал?
А н д р е й (входя). Знал, только он уехал. Шеря.
С е р е ж а. А как же, в воскресенье я у него был. Сейчас мы ему позвоним.
А н д р е й. Ну ты подумай, как тесен мир.
С е р е ж а. Бутылка-то при тебе? Сейчас будет встреча друзей. Наконец-то.

Конец

1973-1978